Я услышал, как мама
сказала кому-то в коридоре:
– … Тайное всегда становится явным.
И когда она вошла в комнату, я спросил:
– Что это значит, мама: «Тайное становится явным»?
– … Тайное всегда становится явным.
И когда она вошла в комнату, я спросил:
– Что это значит, мама: «Тайное становится явным»?
Мы так сговорились, чтобы всегда ходить с оружием. И у каждого из нас в
кармане всегда лежал хорошенький пистолетик и к нему запас пистонных
лент. И нам это очень нравилось, но так было недолго. А все из-за кино…
Однажды Раиса Ивановна сказала:
Однажды Раиса Ивановна сказала:
Есть на свете такие маленькие радиоприемнички, они
поменьше настоящих, величиной с папиросную коробку. И антенна у них
выдвигается. Ох, сильно дают, на весь квартал слышно! Замечательная
вещь! Эту вещь моему папе друг подарил. Приемник называется
транзисторным. В тот вечер, когда нам его подарили, мы все время слушали
передачи. Я с ним здорово научился управляться и антенну то убирал, то
выпускал, и все колесики вертел, и музыка звучала непрерывно и громко,
потому что я к этому делу способный, чего уж там говорить.
У меня в табеле одни пятерки. Только по чистописанию
четверка. Из-за клякс. Я прямо не знаю, что делать! У меня всегда с пера
соскакивают кляксы. Я уж макаю в чернила только самый кончик пера, а
кляксы все равно соскакивают. Просто чудеса какие-то! Один раз я целую
страницу написал чисто-чисто, любо-дорого смотреть – настоящая
пятерочная страница. Утром показал ее Раисе Ивановне, а там на самой
середине клякса! Откуда она взялась? Вчера ее не было! Может быть, она с
какой-нибудь другой страницы просочилась? Не знаю…
Один раз был
обыкновенный день. Я пришел из школы, поел и влез на подоконник. Мне
давно уже хотелось посидеть у окна, поглядеть на прохожих и самому
ничего не делать. А сейчас для этого был подходящий момент. И я сел на
подоконник и принялся ничего не делать. В эту же минуту в комнату влетел
папа.
В то лето, когда я еще не ходил в школу, у нас во
дворе был ремонт. Повсюду валялись кирпичи и доски, а посреди двора
высилась огромная куча песку. И мы играли на этом песке в «разгром
фашистов под Москвой», или делали куличики, или просто так играли ни во
что.
Когда репетиция хора мальчиков окончилась, учитель
пения Борис Сергеевич сказал:
– Ну-ка, расскажите, кто из вас что подарил маме на Восьмое марта? Ну-ка ты, Денис, докладывай.
– Я маме на Восьмое марта подарил подушечку для иголок. Красивую. На лягушку похожа. Три дня шил, все пальцы исколол. Я две такие сшил.
– Ну-ка, расскажите, кто из вас что подарил маме на Восьмое марта? Ну-ка ты, Денис, докладывай.
– Я маме на Восьмое марта подарил подушечку для иголок. Красивую. На лягушку похожа. Три дня шил, все пальцы исколол. Я две такие сшил.
Ура! Нам с Мишкой дали пригласительный билет в клуб
«Металлист», на детский праздник. Это тетя Дуся постаралась: она в этом
клубе главная уборщица. Билет-то она нам дала один, а написано на нем:
«На два лица»! На мое, значит, лицо и на Мишкино. Мы с ним очень
обрадовались, тем более это недалеко от нас, за углом. Мама сказала:
Еще вот какая была история. Когда я жил у дяди Володи
на даче, недалеко от нас жил Борис Климентьевич, худой такой дядька,
веселый, с палкой в руке и высокий, как забор.
У него была собачка под названием Чапка. Очень хорошая собачушка, черная, мохнатая, морда кирпичом, хвостик торчком. И я с ней очень подружился.
У него была собачка под названием Чапка. Очень хорошая собачушка, черная, мохнатая, морда кирпичом, хвостик торчком. И я с ней очень подружился.
Однажды вечером я сидел во дворе, возле песка, и ждал
маму. Она, наверно, задерживалась в институте, или в магазине, или,
может быть, долго стояла на автобусной остановке. Не знаю. Только все
родители нашего двора уже пришли, и все ребята пошли с ними по домам и
уже, наверно, пили чай с бубликами и брынзой, а моей мамы все еще не
было…
И вот уже стали зажигаться в окнах огоньки, и радио заиграло музыку, и в небе задвигались темные облака – они были похожи на бородатых стариков…
И вот уже стали зажигаться в окнах огоньки, и радио заиграло музыку, и в небе задвигались темные облака – они были похожи на бородатых стариков…