Самое лучшее в мире –
смотреть, как рождается день! В небе вспыхнул первый луч
солнца – ночная тьма тихонько прячется в ущелья гор и
трещины камней, прячется в густой листве деревьев, в
кружевах травы, окропленной росою, а вершины горы улыбаются
ласковой улыбкой – точно говорят мягким теням ночи:
– Не бойтесь – это солнце!
– Не бойтесь – это солнце!
Было это летней ночью на
даче.
В маленькой комнате стоял на столе у окна пузатый самовар и смотрел в небо, горячо распевая:
Замечаете ли, чайник, что луна
Чрезвычайно в самовар влюблена?
В маленькой комнате стоял на столе у окна пузатый самовар и смотрел в небо, горячо распевая:
Замечаете ли, чайник, что луна
Чрезвычайно в самовар влюблена?
Жил-был
Иванушка-дурачок, собою красавец, а что ни сделает, всё у
него смешно выходит – не так, как у людей.
Жили на земле в старину одни
люди, непроходимые леса окружали с трёх сторон таборы этих людей, а
с четвёртой – была степь. Были это весёлые, сильные и смелые люди. И
вот пришла однажды тяжёлая пора: явились откуда-то иные племена и
прогнали прежних в глубь леса. Там были болота и тьма, потому что
лес был старый, и так густо переплелись его ветви, что сквозь них не
видать было неба, и лучи солнца едва могли пробить себе дорогу до
болот сквозь густую листву. Но когда его лучи падали на воду болот,
то подымался смрад, и от него люди гибли один за другим.
У воробьев совсем так же, как у
людей: взрослые воробьи и воробьихи – пичужки скучные и обо всем
говорят, как в книжках написано, а молодежь – живет своим умом.
Жил-был желторотый воробей, звали его Пудик, а жил он над окошком бани, за верхним наличником, в теплом гнезде из пакли, моховинок и других мягких материалов. Летать он еще не пробовал, но уже крыльями махал и всё выглядывал из гнезда: хотелось поскорее узнать – что такое божий мир и годится ли он для него?
Жил-был желторотый воробей, звали его Пудик, а жил он над окошком бани, за верхним наличником, в теплом гнезде из пакли, моховинок и других мягких материалов. Летать он еще не пробовал, но уже крыльями махал и всё выглядывал из гнезда: хотелось поскорее узнать – что такое божий мир и годится ли он для него?
Быль, рассказанная дьячком ***ской церкви
Ей-богу, уже надоело рассказывать! Да что вы думаете? Право, скучно:
рассказывай, да и рассказывай, и отвязаться нельзя! Ну, извольте, я
расскажу, только, ей-ей, в последний раз.
Ей-богу, уже надоело рассказывать! Да что вы думаете? Право, скучно:
рассказывай, да и рассказывай, и отвязаться нельзя! Ну, извольте, я
расскажу, только, ей-ей, в последний раз.
Как только ударял в Киеве поутру
довольно звонкий семинарский колокол, висевший у ворот Братского
монастыря, то уже со всего города спешили толпами школьники и
бурсаки. Грамматики, риторы, философы и богословы, с тетрадями под
мышкой, брели в класс.
Жил в некоторой стране
правитель; звали его Аггей. Был он
славен и силен: дал ему господь
полную власть над страною; враги его
боялись, друзей у него не было, а
народ во всей области жил смирно,
зная силу своего правителя. И
возгордился правитель, и стал он
думать, что никого нет на свете
сильнее и мудрее его. Жил он пышно;
множество у него было богатства и
слуг, с которыми он никогда не
говорил: считал их недостойными. С
женою своею жил в ладу, но держал и
ее строго, так, что не смела она сама
заговаривать, а ждала, пока не
спросит ее или не скажет ей что-нибудь
муж.
Жила-Была
на свете лягушка-квакушка. Сидела
она в болоте, ловила комаров да
мошку, весною громко квакала вместе
со своими подругами. И весь век она
прожила бы благополучно – конечно,
в том случае, если бы не съел ее аист.
Но случилось одно происшествие.
Жили на свете роза и жаба.
Розовый куст, на котором расцвела роза, рос в небольшом полукруглом цветнике перед деревенским домом. Цветник был очень запущен; сорные травы густо разрослись по старым, вросшим в землю клумбам и по дорожкам, которых уже давно никто не чистил и не посыпал песком.
Розовый куст, на котором расцвела роза, рос в небольшом полукруглом цветнике перед деревенским домом. Цветник был очень запущен; сорные травы густо разрослись по старым, вросшим в землю клумбам и по дорожкам, которых уже давно никто не чистил и не посыпал песком.