Не далеко и не близко, как раз в
самой середине, и притом в самой дрянной деревушке, жил-был Дядя
Пуд.
Когда он был еще очень маленький, то только и умел, что разевать рот, а когда он его, бывало, разинет, да примется кричать, то даже все соседи затыкали уши и бежали в поле, а мать скорее совала ему ложку в рот и горшок каши в руки. Тогда Дядя Пуд ел кашу и молчал до тех пор, пока в горшке не оставалось ни крошки. Потом он принимался пыхтеть, кряхтеть, а затем снова разевал рот и начинал так кричать, что даже у всех окон в ушах звенело.
Когда он был еще очень маленький, то только и умел, что разевать рот, а когда он его, бывало, разинет, да примется кричать, то даже все соседи затыкали уши и бежали в поле, а мать скорее совала ему ложку в рот и горшок каши в руки. Тогда Дядя Пуд ел кашу и молчал до тех пор, пока в горшке не оставалось ни крошки. Потом он принимался пыхтеть, кряхтеть, а затем снова разевал рот и начинал так кричать, что даже у всех окон в ушах звенело.
Жило-было два Ивана, два родных
брата. Старший брат был совсем умник. Младший Иван был совсем дурак,
так что все соседи говорили: «Ну, брат! видно у тебя в голове-то
слепая баба помелом вымела, да песочком посыпала!»
Жил-был маленький мальчик, принц
Гайдар, сын великого царя Аргелана, и этот маленький принц
непременно хотел быть большим.
Он жил в большом дворце, в высоких комнатах, но ему казались они низкими. "Почему, - думал он, - комнаты строят только до потолка? Их нужно было бы строить выше потолка. Прямо до неба".
Он жил в большом дворце, в высоких комнатах, но ему казались они низкими. "Почему, - думал он, - комнаты строят только до потолка? Их нужно было бы строить выше потолка. Прямо до неба".
Громадное голое поле и на нем
маленькое кладбище. Могильные холмики густо заросли травой и осели.
Почерневшие кресты почти все валяются на земле. Некоторые из них,
потеряв свою крестовину, торчат, как покачнувшиеся, полусгнившие
шестики. Кругом ни жилья, ни селения...
Вы, вероятно, встречали их - этих бедных, маленьких бездомников,
шляющихся из дома в дом, в дождь и холод по улицам нашей
цивилизованной столицы. Вас, вероятно, поражало страдальческое,
кроткое личико слепой девочки, которую водил маленький брат ее, а
впереди них всегда бежала кудлатая хромая собачка. Когда маленький
братишка запевал под вашими окнами:
Она росла на небольшой поляне,
прямая, стройная береза, с белым стволом, с пахучими, лаковыми
листочками. А кругом нее шумели старые дубы, цвели белым цветом и
сладко благоухали раскидистые большие липы, зеленели зелеными иглами
яркие бархатные пихты, круглились иглистыми шапками красивые сосны,
и постоянно дрожали как будто от страха всеми своими серо-зелеными
листочками горькие, траурные осины. Одним словом, кругом березы была
целая роща, хотя и небольшая, но очень красивая.
Уже неделю в доме Селезневых жил заколдованный директор заповедника сказок Иван Иванович Царевич в шкуре серого козлика. Жизнь дома была сложной и нервной. С одной стороны, казалось бы, что такого? Одним животным в доме больше. Уже есть марсианский богомол, котенок, домработник Гриша... Входит, к примеру, в квартиру гость, слышит - топ-топ по коридору острые копытца. Из дверей выбегает козлик, острые маленькие рожки, бородка еще не выросла, смотрит на гостя жалобными глазами и молчит.
Давно это было. У высокой горы, на краю бедной деревушки,
жила вдова. Звали её Марта.
Марта не любила людей. Даже дети раздражали её криком и беготнёй. Любила Марта только свою козочку Белоснежку да её весёлого козлёнка.
Как-то вечером сидела Марта на крылечке и вязала чулок. Вдруг ей послышались голоса:
- Начался падёж скота, Эльза! Слышала?
Марта не любила людей. Даже дети раздражали её криком и беготнёй. Любила Марта только свою козочку Белоснежку да её весёлого козлёнка.
Как-то вечером сидела Марта на крылечке и вязала чулок. Вдруг ей послышались голоса:
- Начался падёж скота, Эльза! Слышала?
Жил да был когда-то башмачный подмастерье, по имени Ганс.
Пошёл как-то этот Ганс в город - за кожами. Шёл, шёл да и заблудился в лесу. А уж вечерело. Что делать? И решил он заночевать где-нибудь под сосёнкой. Выбрал местечко поуютней, лёг и заснул.
Проснулся среди ночи, смотрит - перед ним, освещённый луною, стоит старичок в островерхом колпаке и с длинной бородою.
Пошёл как-то этот Ганс в город - за кожами. Шёл, шёл да и заблудился в лесу. А уж вечерело. Что делать? И решил он заночевать где-нибудь под сосёнкой. Выбрал местечко поуютней, лёг и заснул.
Проснулся среди ночи, смотрит - перед ним, освещённый луною, стоит старичок в островерхом колпаке и с длинной бородою.
Летал Жаворонок высоко над землёй, под самыми
облаками. Поглядит вниз — сверху ему далеко видно — и поёт:
Я ношусь под облаками,
Над полями и лугами,
Вижу всех, кто надо мной,
Всех под солнцем и луной.
Устал петь, спустился и сел на кочку отдыхать.
Я ношусь под облаками,
Над полями и лугами,
Вижу всех, кто надо мной,
Всех под солнцем и луной.
Устал петь, спустился и сел на кочку отдыхать.