Я очень люблю лечь
животом на папино колено, опустить руки и ноги и вот так висеть на
колене, как белье на заборе. Еще я очень люблю играть в шашки, шахматы и
домино, только чтобы обязательно выигрывать. Если не выигрывать, тогда
не надо.
Я люблю слушать, как жук копается в коробочке. И люблю в выходной день утром залезать к папе в кровать, чтобы поговорить с ним о собаке: как мы будем жить просторней, и купим собаку, и будем с ней заниматься, и будем ее кормить, и какая она будет потешная и умная, и как она будет воровать сахар, а я буду за нею сам вытирать лужицы, и она будет ходить за мной, как верный пес.
Я люблю слушать, как жук копается в коробочке. И люблю в выходной день утром залезать к папе в кровать, чтобы поговорить с ним о собаке: как мы будем жить просторней, и купим собаку, и будем с ней заниматься, и будем ее кормить, и какая она будет потешная и умная, и как она будет воровать сахар, а я буду за нею сам вытирать лужицы, и она будет ходить за мной, как верный пес.
Один раз мы с Мишкой вошли в зал, где у нас бывают
уроки пения. Борис Сергеевич сидел за своим роялем и что-то играл
потихоньку. Мы с Мишкой сели на подоконник и не стали ему мешать, да он
нас и не заметил вовсе, а продолжал себе играть, и из-под пальцев у него
очень быстро выскакивали разные звуки. Они разбрызгивались, и получалось
что-то очень приветливое и радостное. Мне очень понравилось, и я бы мог
долго так сидеть и слушать, но Борис Сергеевич скоро перестал играть. Он
закрыл крышку рояля, и увидел нас, и весело сказал:
Я услышал, как мама
сказала кому-то в коридоре:
– … Тайное всегда становится явным.
И когда она вошла в комнату, я спросил:
– Что это значит, мама: «Тайное становится явным»?
– … Тайное всегда становится явным.
И когда она вошла в комнату, я спросил:
– Что это значит, мама: «Тайное становится явным»?
Мы так сговорились, чтобы всегда ходить с оружием. И у каждого из нас в
кармане всегда лежал хорошенький пистолетик и к нему запас пистонных
лент. И нам это очень нравилось, но так было недолго. А все из-за кино…
Однажды Раиса Ивановна сказала:
Однажды Раиса Ивановна сказала:
Есть на свете такие маленькие радиоприемнички, они
поменьше настоящих, величиной с папиросную коробку. И антенна у них
выдвигается. Ох, сильно дают, на весь квартал слышно! Замечательная
вещь! Эту вещь моему папе друг подарил. Приемник называется
транзисторным. В тот вечер, когда нам его подарили, мы все время слушали
передачи. Я с ним здорово научился управляться и антенну то убирал, то
выпускал, и все колесики вертел, и музыка звучала непрерывно и громко,
потому что я к этому делу способный, чего уж там говорить.
У меня в табеле одни пятерки. Только по чистописанию
четверка. Из-за клякс. Я прямо не знаю, что делать! У меня всегда с пера
соскакивают кляксы. Я уж макаю в чернила только самый кончик пера, а
кляксы все равно соскакивают. Просто чудеса какие-то! Один раз я целую
страницу написал чисто-чисто, любо-дорого смотреть – настоящая
пятерочная страница. Утром показал ее Раисе Ивановне, а там на самой
середине клякса! Откуда она взялась? Вчера ее не было! Может быть, она с
какой-нибудь другой страницы просочилась? Не знаю…
Один раз был
обыкновенный день. Я пришел из школы, поел и влез на подоконник. Мне
давно уже хотелось посидеть у окна, поглядеть на прохожих и самому
ничего не делать. А сейчас для этого был подходящий момент. И я сел на
подоконник и принялся ничего не делать. В эту же минуту в комнату влетел
папа.
В то лето, когда я еще не ходил в школу, у нас во
дворе был ремонт. Повсюду валялись кирпичи и доски, а посреди двора
высилась огромная куча песку. И мы играли на этом песке в «разгром
фашистов под Москвой», или делали куличики, или просто так играли ни во
что.
Когда репетиция хора мальчиков окончилась, учитель
пения Борис Сергеевич сказал:
– Ну-ка, расскажите, кто из вас что подарил маме на Восьмое марта? Ну-ка ты, Денис, докладывай.
– Я маме на Восьмое марта подарил подушечку для иголок. Красивую. На лягушку похожа. Три дня шил, все пальцы исколол. Я две такие сшил.
– Ну-ка, расскажите, кто из вас что подарил маме на Восьмое марта? Ну-ка ты, Денис, докладывай.
– Я маме на Восьмое марта подарил подушечку для иголок. Красивую. На лягушку похожа. Три дня шил, все пальцы исколол. Я две такие сшил.
Ура! Нам с Мишкой дали пригласительный билет в клуб
«Металлист», на детский праздник. Это тетя Дуся постаралась: она в этом
клубе главная уборщица. Билет-то она нам дала один, а написано на нем:
«На два лица»! На мое, значит, лицо и на Мишкино. Мы с ним очень
обрадовались, тем более это недалеко от нас, за углом. Мама сказала: