* * *

 Другу моему Михаилу 

 Открытые двери
 Больниц, жандармерий -
 Предельно натянута нить,-
 Французские бесы -
 Большие балбесы,
 Но тоже умеют кружить.

* * *

 От скучных шабашей
 Смертельно уставши,
 Две ведьмы идут и беседу ведут:
 "Ну что ты, брат-ведьма,
 Пойтить посмотреть бы,
 Как в городе наши живут!

 Однажды я, накушавшись от пуза,
 Дурной и красный, словно из парилки,
 По кабакам в беспамятстве кружа,
 Очнулся на коленях у француза -
 Я из его тарелки ел без вилки
 И тем француза резал без ножа.

* * *

 Оплавляются свечи
 На старинный паркет,
 И стекает на плечи
 Серебро с эполет.
 Как в агонии бродит
 Золотое вино...
 Все былое уходит,-
 Что придет - все равно.

* * *

Она на двор - он со двора,-
Такая уж любовь у них.
А он работает с утра,
Всегда с утра работает.

Наверно, я погиб. Глаза закрою - вижу.
Наверно, я погиб: робею, а потом -
Куда мне до нее! Она была в Париже,
И я вчера узнал - не только в нем одном.

 Почему все не так? Вроде все как всегда:
 То же небо - опять голубое,
 Тот же лес, тот же воздух и та же вода,
 Только он не вернулся из боя.

* * *

 Он был хирургом, даже "нейро",
 Хотя и путал мили с га,
 На съезде в Рио-де-Жанейро
 Пред ним все были мелюзга.

 Будут и стихи, и математика,
 Почести, долги, неравный бой.
 Нынче ж оловянные солдатики
 Здесь, на старой карте, стали в строй.

 Мы из породы битых, но живучих,
 Мы помним все, нам память дорога.
 Я говорю как МХАТовский лазутчик,
 Заброшенный в Таганку - в тыл врага.